Думаю, мы ещё до сих пор живём в эпоху рыночного тоталитаризма. Во всяком случае, идея рынка как мерила всех вещей и универсального регулятора всего на свете ещё прочно сидит у нас в головах. Рекламная пауза всё ещё остаётся главным сакральным ритуалом любого, сколь угодно острого политического шоу. Но рыночный тоталитаризм, самый жёсткий и всеохватный из всех, существовавших до него на планете, стремительно дрейфует в сторону классического государственного тоталитаризма, который возвращается к нам в обновлённом качестве.
Во-первых, электронные средства телекоммуникации открывают ему возможность превзойти по всеохватности рыночный. И во-вторых, он возвращается в своём уже глобальном виде.
В этом глобальном формате государство становится превращённой формой, как кафедра без студентов или больница без пациентов, потому что по своей сути государство создавалось как служба тыла, необходимая для подготовки к военным действиям, и распухала до масштабов страны в эпоху господства военного сословия. Но глобальному государству не с кем воевать в силу его глобальности. Инопланетяне пока не атакуют, а другие планеты захватывать лень. Поэтому оно будет разрушать национальные государства и выстраивать новый мировой порядок в виде Олимпа и враждующих варварских племён у его подножья. Это напоминает образ Биг Биза из одного довольно популярного романа Виктора Пелевина.
По сути, сейчас дооформляется не только это глобальное государство. Дооформляется и господствующий субъект, интересы и идеалы которого будет отстаивать это государство. А кроме того, идёт борьба за право быть «центром наземного базирования» этого государства между лидерами технологического развития. На мой взгляд, Китай старается перехватить эту роль у НАТО, при этом не забывая о своих национальных интересах. Что, естественно, не устраивает уже почти сложившийся глобальный господствующий субъект.
Таким образом, в данный момент национальные государства и их лидеры, отдающие приоритет национальным интересам, автоматически переходят в разряд оппозиции. А глобальное государство уже настолько окрепло, что запросто может скушать выбранного большинством американского народа президента и дезавуировать демократию в той самой стране, которую использует в качестве своего глобального полицая. Всё поменялось местами. Внесистемная оппозиция обнародует свою суть в качестве прикрытия карателей глобальной власти, а сама национальная система в глобальном контексте становится оппозиционным подпольем.
Развитие само по себе, то есть то, что нас с вами вдохновляет и созвучно нашему стремлению к творчеству, глобальному государству не нужно. Ну а сами люди, допустим, этому государству нужны в таком количестве? Судите сами, если нет внешнего врага, то людям, волею судеб оказавшимся на вершине власти, нет никакого смысла поднимать образовательный и культурный уровень подданных. Того и гляди, эти поумневшие люди решат, что они занимают эту вершину незаслуженно. Но тогда с этими недообразованными и недокультурными людьми будет не о чем говорить, неприятно иметь дело, да и вообще будет непонятно, ради чего они всё ещё тратят ресурсы принадлежащей элитам планеты. И тогда вполне логичным покажется желание уменьшить их численность. Да и моральное право на это можно себе приписать тем легче, чем в большее одичание удастся их столкнуть. Но почему, собственно, «их»? Может быть, «нас»? Ну если и не нас и, допустим, не наших детей, то уж внуков –точно. Таким образом, ампутация культуры, которую мы последние годы наблюдаем – это только первый этап планомерного и последовательного истребления народов, проводимого субъектом глобального господства.
Каким образом в этой ситуации мы можем реализовать наше стремление к творчеству? Что мы можем противопоставить глобальному тренду, который я крупными мазками обрисовал выше? Как нам нужно сыграть нашу партию, чтобы наша жизнь стала долгим полётом к высотам, а не глупым взрывом на взлётной полосе? Давайте посмотрим, в какой процесс мы можем вклиниться так, чтобы наше минимальное воздействие привело к большим конструктивным изменениям.
Трансформация глобального человеческого общества, как мы видим по истории с вирусной напастью, задумана и уже происходит по методу управляемого хаоса. Первый этап уже обкатан во время арабской весны и представляет собой турбулентную самоорганизацию по типу ячеек Рэлея-Бенара. На втором этапе в образовавшийся Хаос будет внедрён подготовленный Логос (или, упрощённо говоря, матрица формата). И из этого Хаоса под действием этого Логоса возникнет новый Космос. Поэтому Хаос не так страшен в долгосрочной перспективе. Всё внимание мы должны обратить на Логос, и на тот Космос, который он формирует. И если Логос нового тоталитаризма, который нам предлагают в виде глобального тренда, нам не по душе, мы должны успеть сформировать альтернативный Логос. О нём речь и пойдёт дальше.
И ещё один момент. При любом жёстком (см. Тянаньмынь) или мягком (см. Беларусь) сценарии подавления провокаций глобальной власти на территории оппозиционной глобальному тренду страны, нашему национальному, а значит, в глобальном контексте — оппозиционному руководству, понадобятся проекты, которые смогут ассимилировать молодёжную энергию в такой мере, что капризные протесты будут казаться делом низким и глупым. Нужны «будни великих строек с весёлым грохотом, огнями и звонами». Так давайте воспользуемся моментом и попробуем эти стройки запроектировать до пролития бессмысленной крови на улицах.
Экологическая проблема. Биологическая и ракетно-ядерная угрозы
Всё это нытьё по поводу запахов от нефтехимии (хотя кивать в Омских СМИ принято конкретно на Титан) изначально призвано убивать одним выстрелом двух зайцев и одну мышь: гнобить отечественную промышленность и создавать в прямом смысле дымовую завесу гешефтам большой фармы, походя создавая инфоповоды для незадачливых чернорабочих из медиа. Особенно при этом смешно выглядят наезды на ТЭЦ. На фоне дыма от печного отопления в прошлом веке никакие промышленные запахи невозможно было различить. Их почуяли только после строительства ТЭЦ.
Но это не отменяет реальной проблемы ухудшения здоровья городского населения, обеспечивающего оборот аптек наряду с производством «коммерческих», явно недолечивающих медикаментов. Здоровье горожан, повторяю, может ухудшаться и в результате прямых, «рекламных», химических атак, которые в городских условиях высокой концентрации населения на порядки эффективнее, чем в сельской местности. Естественно, для выявления химических диверсий нужны посты химической разведки. Но для их развёртывания необходим субъект, заинтересованный в здоровье населения и обороноспособности страны в большей степени, чем во вписанности в касту глобальных господ.
Но даже если опроститься настолько, что принять в качестве причины ухудшения здоровья населения промышленность, то как могут выглядеть радикальные меры по её обезвреживанию? Я не говорю о закрытии таких предприятий, на которых куют щит Родины, потому что, в общем-то, промышленность и задумывалась и нужна до сих пор главным образом для производства оружия. От авианосцев и орбитальных комплексов до систем телекоммуникации и хранения данных. Но перенос ряда производств за город вполне можно себе представить.
См. Схему 1.1, 1.2 и 1.3
К чему-то подобному, должно быть, призывают общественные активисты, которые называют себя экологами. В этом самоназвании есть один нехороший подтекст, связанный с трендом, который я пунктирно обрисовал выше. Экология — это наука о биоценозе в живой природе. Ей противостоит цивилизация, как в романе братьев Стругацких «Улитка на склоне» или в фильмах Малифисента-2, или Холодное сердце-2. То есть речь идёт о том, что субъект глобального господства хочет оставить себе цивилизацию, а остальных сдвинуть в биоценоз. Столкнуть в экологию, тем самым растворив в животном мире.
Ну, допустим, мы вынесем токсичные производства за город. А как это решит другие проблемы? Например, как быть с угрозой применения биологического оружия? Даже такого недоработанного, как нынешняя вирусная напасть? Или, например, как выстроить пассивную защиту против гиперзвукового ракетно-ядерного удара?
Ответом на эти угрозы может служить более радикальная расконцентрация мегаполиса.
Схема 2.
Это вариант поэтапного расселения жителей мегаполиса в миниполисы с возможностью сколь угодно длительного, многолетнего полного самообеспечения. Причём это отнюдь не означает изоляции. Перевод ряда миниполисов на жёсткий карантин в отношении контактов вне своего населённого пункта — куда менее обременителен и разрушителен, нежели локдаун в мегаполисе. Кроме того, телекоммуникационные технологии не дадут такому миниполису почувствовать себя в одиночестве.
Расселять горожан в отдельные миниполисы с численностью населения до 10 000 человек можно было начинать уже в связи с аварийным состоянием жилья. Но тогда угроза биологической войны ещё не была настолько осязаемой. Теперь же стало понятно, что в случае атаки настоящим, доработанным биохимическим оружием мегаполисы с карантином не справятся. Мы просто вымрем в случае летального характера такого оружия.
Кроме того, ещё возможен и вариант нелетального оружия, когда переболевших спустя какое-то время накроет аутоиммунное заболевание, медикаменты для лечения которого окажутся в руках у противника. К таким последствиям, в общем-то, может привести и стартовавшая массовая вакцинация. Представьте себе хотя бы десять процентов населения, страдающих таким заболеванием. И представьте себе возможность противника вводить карательные санкции на поставку медикаментов. Это равносильно утрате страной суверенитета и далее ещё более тяжёлым последствиям для народа этой страны.
Характер же самой угрозы нелетальной биологической агрессии таков, что не позволяет ответить на неё ракетно-ядерным ударом даже по центрам принятия решений. Во-первых, эти центры делокализованы. Во-вторых, само нанесение удара по производству лекарств и инфузионной техники для собственного населения будет основанием для мощного протеста. Как, впрочем, и десантная операция, к которой противник вполне может оказаться готов. Особенно этот ответ бесперспективен в условиях нашей слабости на информационно-психологическом фронте. Вопросительную реплику президента «Зачем нам мир, в котором нет России?» я склонен отнести именно на счёт такого рода угроз.
Выходит, что мы вынуждены переформатировать общество таким образом, чтобы, фактически находясь на постоянном карантине, не только не обрушить экономику, но и найти в новом карантинном формате новые возможности для развития. Это, по сути, может служить аналогом подготовки предвоенной эвакуации в середине прошлого века, когда фундаменты цехов оборонных заводов, эвакуированных из европейской части нашей страны, в Сибири и на Урале были залиты задолго до начала агрессии Европы, объединённой под знамёнами гитлеровской Германии.
Современные средства телекоммуникации, созданные для глобального контроля, могут быть использованы, что называется, в мирных целях для роста самого главного компонента технологического развития — человеческого творчества и человеческого общества. Давайте сейчас и углубимся в эту проблематику. В разработку формата антропоцентричного развития в условиях современной структуры угроз в противовес нынешнему техноцентричному развитию.
Революция социального дизайна
Для этого предлагаю структурировать представление об обществе в новых терминах, создать если не математический, то хотя бы умозрительный аппарат, который бы позволил нам разговаривать об альтернативных форматах общества.
В рамках той идеи отношений Хаоса, Логоса и Космоса, которую я затронул выше в связи с методикой управляемого хаоса, я предлагаю поместить современного человека в четыре параллельных социальных космоса и рассмотреть уже их взаимоотношения в контексте современности, опыта прошлого и будущего, которое мы сейчас пробуем на вкус. В данном случае Космосом назовём то, что возникло из Хаоса под воздействием Логоса, способно быть носителем этого Логоса и его транслировать. Перечислим их. Это рынок, семья, ныне почти разрушенная община и государство.
Рынок
Рынок -это прекрасный математически формализованный способ вовлечения в свою деятельность чужих людей. Чем сильнее в нас рынок, тем отчуждённей люди. Рынок не способствует сближению. Рынок заменяет человеческие отношения договорными и возмездными. Рынок выдаёт нам суррогаты радости в виде потребления. Рынок находится в симбиозе с жизнью, но иногда ведёт себя как паразит. Цель рынка — получение прибыли. Смысл же человеческой жизни — новые люди и их воспитание. Люди были нужны рынку сначала как производители товаров, потом как потребители, но в вырожденном случае, люди рынку не нужны и их поведение может быть просто введено в математическую модель рыночной экономики. Машина может торговать сама с собой, как AlphaZero играет в шахматы.
Рынок используется одними людьми для получения власти над другими, но все же уступает по своим возможностям идеологически сплочённым сообществам.
Рынок — отработанная и понятная математическая модель взаимоотношений, которая даёт огромные возможности для развития, даже заставляя думать только о двух вещах:
1. Что бы такого придумать, чтобы выгодно продать.
2. Что бы придумать такого, чтобы тот, кто это купит, смог сэкономить.
Можно ли думая в таком ключе отвечать на вызов угрозы истребления? Например, про оборону, как услугу. Давайте подумаем. Выводим оборону на аутсорсинг… Говорят, так делали в Хазарии. Наёмникам, проигравшим сражение, не выплачивали бонусы. Естественно, таким наёмникам было выгоднее проиграть договорное сражение, а потом вернуться к работодателю уже в качестве оккупационной администрации.
То есть у рынка есть пределы его адекватного использования. В частности, он умеет точно определить вклад усилий разных субъектов в изготовление определённых материальных благ. Рынок реально много чего умеет, но не стоит его пихать в те области, самой сути которых он противоречит. Например, образование (особенно школьное), здравоохранение, правоохранительная деятельность, защита отечества и отношения внутри семьи. В конце концов, рынок — это про торговлю между чужими людьми, про платные услуги чужим людям. Про то, как вовлечь в свою деятельность чужих людей. В качестве примера можно вспомнить, что члены семьи переходят к расчётно-рыночным отношениям при расторжении брака, то есть когда люди становятся друг другу чужими.
Рынок прекрасен в одних областях и безобразен в других. Об этом мы часто забываем, соблазняясь его простой математичностью, мнимой объективностью, и суррогатной свободой. И отдаём ему на откуп другие три космоса, в которых мы, не смотря на всеохватность рынка, продолжаем жить в силу нашей человеческой природы.
Сейчас мы поговорим о них, потом снова вернёмся к рынку.
Семья, община, государство.
Схема 3.1
В семье свои законы, свой уклад. Характеры папы и мамы. Помощь бабушки и дедушки. И детишки. Словом, всё как в новогоднем обращении. И всё, как бы, по инерции. Всё, как бы, само собой разумеется. В семье своя культура, способная к автономной трансляции.
Тридцать лет назад нас учили, что «семья — это ячейка общества». То есть семья -а потом сразу государство. Как-то так это выглядело. Как-то так это воспринимается и сейчас. Когда мы, например, говорим о том, что органы опеки не могут исправить положение в неблагополучной семье, а их действия по фактам выявления неблагополучия носят зачастую деструктивный характер, сразу возникает вопрос, а может ли вообще государственный контроль справиться с этой задачей по своей природе? Следует ли государству вообще вторгаться в семью? Но давайте вспомним, ведь между семьёй и государством были и остаются важные промежуточные структуры. Какие и зачем они нужны? Сначала о том, зачем.
По большому счёту, смысл жизни всего живого заключается в трансляции генома. Путь эволюции вида homo с наращиванием мощности внутричерепного процессора натолкнулся на предел размеров корпуса системного блока. Деривативный геном, известный нам как культура, таким образом, стал ответом эволюции на ограниченность ширины родовых путей. И в силу этой коллизии трансляция биологического генома теперь неразрывно связана с трансляцией генома культурного, который, в свою очередь, у сапиенсов сводится к вере в духоподъёмную фикцию. Эта методика — обмануть себя сказкой, вызывающей выброс инсулинрезистентных гормонов — основа нашего выживания и залог нашей гегемонии как вида.
Так вот, для совместной деятельности все семьи живут в более многочисленных сообществах. Во всяком случае, всегда жили. Например, в таких как общины. Сельские общины были связаны с сельскохозяйственной деятельностью. А городские — с ремеслом. Но одним этим община не ограничивалась. В общине соблюдались традиции. Семьи присматривали друг за другом и помогали советом и делом. Община выстраивала идентичность, форматы самоуправления и стандарты воспитания. Чем ощутимей была угроза разобщения, тем более высокий забор идентичности выстраивала община. И внутриобщинная культура транслировалась. То есть, община содержала в себе все характеристики социального космоса.
Примером такого рода общин у нас сейчас могут служить протестантские секты, сформировавшиеся ещё в досоветское время. Немецкие деревни. Я привожу это как пример структуры, а отнюдь не в качестве апологетики протестантской или староверческой идеологий. Колхоз имени Ленина может быть точно такой же общиной при наличии морального лидера.
Что есть греческий полис или казачья станица, как не община с соответствующим социальным и идеологическим каркасом. Но для ответа на вызовы в виде агрессии огромных армий, общинного ополчения недостаточно. И, таким образом, общины вынуждены в конечном итоге ставить над собой государство как структуру, необходимую для подготовки к войне.
Для учёта вкладов общин в обороноспособность на государственном уровне, рынок очень хорошо подходит как инструмент математической формализации. Это если, конечно, не принимать во внимание служилое сословие, которое может вносить этот вклад и непосредственно. Но рынок из инструмента давно превратился в полноценный космос, способный транслировать свой собственный культурный код. У него, как нетрудно заметить, есть свой язык, система воспитания, своеобразная мораль, если даже не своя религия. Большой вопрос в том, насколько эта мораль человечна, но она выстроена и она работает. То есть рынок вовлекает в свою культурную орбиту массы людей, по сути оставаясь инструментом учёта и управления. Уж не хочет быть он царицей, хочет быть владычицей морскою!
Чтобы государство само ему служило, и было у него на посылках. Вот только на сегодняшний день рынок, как форма завуалированного контроля, уже не настолько эффективен, как прямой автоматизированный контроль с помощью цифровых и телекоммуникационных технологий.
Как действует рынок? Для каждого субъекта общества: человека, семьи, общины и даже государства рынок придумал двойника — его обменный аспект. Этот аспект поначалу оцифровывался посредством металлических фигурок определённой формы и листков бумаги со сложным изображением, но в наше время стал тождественен своей сути — числами в памяти, о ценности которых договорились авторитетные люди. Но возможность обеспечивать жизнь вне рынка вносит некорректность в эту математическую идиллию. Самозанятость, дачные урожаи, навыки, которые используются на благо семьи, бескорыстная взаимопомощь… Всё это не нравится и самому рынку и Министерству налогов и сборов, а также Минфину, которые по сути представляет собой агентов рынка в государственном космосе.
Представьте себе теперь спаянную религиозной идентичностью общину, которая может обеспечивать себя всем необходимым на протяжении нескольких лет. В этой общине организация труда и распределение материальных благ может идти вообще внерыночным способом. Ведь не деньги нам нужны, а то, что мы можем на них купить. И накопление может быть коллективным или муниципальным. В качестве такой общины нам, может быть, по умолчанию представляется отсталое аграрное или маргинальное экологическое поселение. Но общины могут быть и наоборот — лидерами технологий. Как мы помним, пороховые фабрики семьи DuPont и стекольные мастерские Saint-Gobain поначалу были общинами с этнической или географической базовыми идентичностями. Где в мире общин может быть применён рынок? В отношениях между этими общинами как напрямую, так и через систему государственного распределения и планирования. Вот где истинное место рынка.
Чем такое государственное планирование отличается от тоталитарного планирования формирующегося глобального государства? Именно неполнотой его рыночной и административной оцифровки. Но и не только. Глобальное государство не намерено обременять себя отношениями с какими бы то ни было субъектами. Даже человек для неё удобней в превращённом в объект виде. Национальному же государству или нашей возрождающейся империи, оппозиционной по отношению к субъекту глобального господства, необходимо развитие человека буквально для выживания, а глобальному государству — наоборот. Уже сейчас те, кто выступают от его имени, прямо декларируют свои планы по снижению уровня образования широких масс населения.
Предприятие
Чтобы избавиться от внерыночной сути общины модерн изобрёл предприятие, в котором чужие друг другу люди работают за цифры. Предприятие — это суррогат общины, выстроенный под рынок. В Советском Союзе были попытки найти некий компромисс между рыночным и общинным форматом в колхозах, научно-производственных объединениях с социальными придатками типа заводских детских садиков и школ, с рабочими династиями. Впрочем, это не исключало таких негативных явлений, как блат и так называемое кумовство. В предложенной в докладе терминологии это можно было бы назвать конфликтом между космосом рынка и космосом семьи. Этот своего рода реванш семейного космоса был использован в деструктивных целях.
Но и не только общины. Формат научного монастыря обкатывался в рамках ГУЛага и более поздних его наследий, причём не только в инженерных, но и в гуманитарных направлениях исследований. Примером могут служить зоны в Пермском крае, в которых обкатывались перестроечные концепции, призванные задрапировать математичность рынка словами о свободе, концепциями тоталитаризма, а также дезавуировать коммунизм как идею освобождения и раскрепощения высших творческих сил человека и высшую ступень развития общества. То есть там, в достаточно комфортабельных условиях, но «за колючкой», под патронажем идеологического главка КГБ СССР советские политзаключённые готовили интеллектуальную базу перестройки. То, что они победили, доказывает, что этот, по сути, монастырский формат — мощная штука и с рядом оговорок её следует использовать наряду с форматом общины.
Критерий развития
Немного о том, что мы подразумеваем под словом развитие, которое было упомянуто выше в связи с определением коммунизма.
Критерий уровня развития — интегральная резистентность. То есть уровень развития определяется возможностью противостоять наиболее широкому спектру и наиболее высокому уровню угроз.
Очень важно понять разницу между противостоянием вероятным угрозам и их превентивным устранением. В первом случае мы становимся лучше сами, а во втором делаем других хуже, разрушаем их сообщества, порабощаем, а иногда как вариант,при невозможности порабощения, истребляем. То есть, в первом случае развиваемся сами, зная, что другие наступают на пятки, а во втором случае втаптываем других, теряя при этом стимул к восхождению, а значит, начинаем скатываться следом.
Суть антропоцентричного развития.
Модерн и следующие за ним форматы обществ абсолютизировали техноцентричное развитие, наглядно показав превосходство высокопроизводительных машин смерти над кавалерией. Достаточно вспомнить пулемёты и боевые газы Первой мировой. Но при переходе к оружию массового поражения мы столкнулись с двумя проблемами. Техника обогнала культуру и дала в руки человеку, остановившемуся в развитии самого себя, средства повышенной опасности. Опасности как для него самого, так и для всего живого на планете. А кроме того, в связи с этой повышенной опасностью война сместилась с полей сражений в смежные области, инфраструктурные по отношению к классической войне — в экономику, информационно-психологическую сферу, в политику, концептуальную сферу, в идеологию, на уровни доктрин и стратегий. И далее, уже на сугубо жреческие уровни формирования исторических и культурных идентичностей, языка и практик с изменёнными состояниями сознания.
Таким образом, мы стоим сейчас перед необходимостью развивать человека как такового как для того, чтобы просто обезопасить себя в планетарном масштабе, так и для того, чтобы выдержать конкуренцию на региональном. Очень не хочется обсуждать принудительную остановку развития, с которой играет субъект глобального господства.
Узнав о такой возможности на месте Всевышнего, я бы немного подождал, а потом нажал ”reset”.
Так вот, концепция антропоцентричного развития заставляет по-новому поставить вопрос «а для чего мы учим детей?», ответ на который затрудняются дать даже в министерстве образования. Пожалуй, даже следует на какое-то время снять этот вопрос и заменить его признанием ценности самого учения, образования, воспитания. И уже тогда можно будет подчинить цели максимальной реализации творческого потенциала каждого человека все остальные сферы человеческого бытия. Не образование для работы на производстве, а производство, как поле для творчества. Не солдаты-роботы, а суворовские чудо-богатыри в современном варианте офицерского спецназа. Не медицинские услуги, а служба здоровья и медики, которые всегда — и практики и исследователи. И не наёмники образовательных учреждений. А высшее сословие учителей, в которое можно войти в силу педагогических заслуг.
Схема 3.2
И конечно, сама община — поле социального творчества, в котором культура осмысленной дискуссии должна прийти на смену подкреплённому силой или богатством авторитету.
Экономика
Собственно, экономика в миниполисе должна быть направлена, с одной стороны, на полное самообеспечение в условиях почти постоянного карантина, а с другой стороны — на производство продукции вовне. Изделий, комплектующих, технологий, исследований. Всё хорошее, что есть в рынке — соревновательность в виде конкуренции, свобода выбора покупателем более качественной продукции, материальная и иная заинтересованность — всё это должно быть использовано, но соотнесено с ценностями антропоцентричного развития и пропущено через общинный фильтр компетентной дискуссии. А вот манипуляции сознанием ради получения несправедливой прибыли, известные нам как маркетинг, скорее всего, должны отмереть по мере роста уровня знаний людей.
Что касается произведений литературы и искусства, то для этого больше подходит формат монастырей или автономных военных формирований. Например, таких, которые сейчас производят идеологические боеприпасы неограниченной дальности с изменяемой траекторией — телесериалы. Но питательной средой для этой очень непростой и тайной сферы деятельности всегда служило бытие народа, жизнь общества, сшитого нитями религиозных доктрин.
Образование детей и подростков, которое представляет собой единство школы, семьи и улицы, должно быть теснейшим образом связано с системой самообеспечения полиса. Предметы в школе должны сочетать фундаментальный подход и непосредственное изучение конкретных систем жизнеобеспечения и общественного устройства. И по мере взросления подрастающее поколение должно всё более непосредственно привлекаться к участию в их работе. Теория должна подкрепляться практикой постоянно и непосредственно. Это напоминает формат практически семейного образования в сельскохозяйственных общинах далёкого прошлого, с той только разницей, что освоение знаний должно постоянно поддерживаться на уровне переднего края науки и технологии.
Любой намёк на архаизацию должен быть исключён. Да, это содержит огромный пласт проблем, которые следует разрешить, но только представьте себе, какие небывалые дали открываются взору при восхождении в эти сферы.
Этапы трансформации
Словом, если не лениться и дать себе волю осознать, что мы способны сделать всё, что угодно, то задачу можно разделить на четыре взаимосвязанных аспекта. Экономический, социально-психологический, строительный и, объединяющий их, организационный. Из них мы пока не затрагивали самый вещественный — строительный.
В строительный аспект входит создание жилья, коммуникаций и транспортного сообщения. Естественно, во многом то, как будут спроектированы жильё и пространства общего пользования, будет определять и социальную структуру и экономику. Но и не только. В населённом пункте должно хотеться жить. Туда должно хотеться приехать и остаться. Там должен ощущаться прилив созидательных сил утром и ласковый покой вечером. Враги, пришедшие для того, чтобы разрушить этот рай, должны столбенеть в очаровании, как крысы под дудочку идти сдавать оружие и никогда о нём больше не вспоминать. (Что, впрочем, не отменяет несения патрульно-постовой службы: классической, климатической, сейсмической, химической и биологической.)
Это уже не просто — задача проектировщиков, а подвиг команды талантливых архитекторов, которые создают рай не на заказ, а для своих детей, внуков и правнуков. Это должно быть сочетание двух концептуальных полюсов строительства. Того, что на века, и того, что легко возводится и легко разбирается, следуя веянию времени. С чего нужно начинать? Это вопрос! Наверное, с легковозводимого, для того, чтобы сразу приехать и жить, но думать и начинать делать то, что на века. Зримое воплощение мечты.
Конечно, для осуществления такого рода трансформационного проекта необходимо будет привлечение определённых средств. И большой вопрос, каким наилучшим образом это нужно будет сделать, чтобы это было не расходование средств с целью дальнейшей спекуляции, а наращивание общинного капитала. Как в материальном смысле, так и в финансовом, например, через муниципальный банк. Напомню, что для внешних отношений рынок вполне может быть использован.
Людские ресурсы и организационный аспект
Представим себе ситуацию, при которой люди с необходимыми навыками отсутствуют. Например, архитекторы, которых мы только что упомянули. Значит, начинать придётся с получения будущими жителями миниполисов образования необходимого профиля с немедленным переходом к практике. Нанять внешнего специалиста, построить жильё и другие объекты, а потом заселить добровольцев на всё готовое — не вариант.
Но можно, например заключить с молодым человеком, будущим жителем миниполиса, многолетний контракт армейского типа, в ходе исполнения которого молодой человек получит высшее образование, возведёт себе жильё, отработает социальное взаимодействие в общине и будет готов к началу семейной жизни. Да, религия рынка долгое время отводила нам глаза от этого массива задач, но сейчас, когда они предстают перед нами во всей своей остроте, нужно просто браться за них и решать с учётом отечественного исторического опыта.
Государство.
В связи с тем фундаментальным свойством нейрофизиологии сапиенсов, который приводит к культурогенезу, можно выдвинуть гипотезу о том, что в своей глубине любой государственный строй представляет собой идеократию. Человек всегда работает за идею. В частности — за идею обогащения. Смысл египетских (и не только) пирамид — не результат, а процесс. Процесс решения сверхзадачи. Как только народ перестаёт «строить пирамиды», он лишается силы и его завоёвывают. Таким образом, строительство пирамид, как процесс, как идея достижения сверхцели — необходимое условие выживания человеческого сообщества. Тех же, у кого сфера идеального уступает рефлекторным потребностям, общество всегда изолировало в местах лишения свободы, проходящих по самым различным ведомствам.
Если в качестве центральной идеи будет заявлено антропоцентричное развитие, из которого уже будут в свою очередь вытекать и обороноспособность, и культурное лидерство, и технологическое превосходство, то под него и должна будет выстраиваться государственная структура.
В условиях угрозы биохимической войны расконцентрация мегаполисов предполагает выстраивание общин в миниполисах. Неких общностей с единой моралью. Но вовсе не обязательна унификация моральных принципов даже в двух близлежащих полисах. Скорее, наоборот. Дружба общин на государственном уровне и конкуренция на субрегиональном. Никакой культурный геном не должен быть утрачен. Никакая идентичность, которая маркирует и защищают каждый из этих геномов, не должна быть потеряна. Ни этническая, ни религиозная, ни иная. Вот только критерий для её государственной поддержки должен быть понятен и прозрачен. В каждом конкретном случае мы должны отдавать себе отчёт в том, каким образом и в какой мере тот или иной культурный геном встраивается в контекст антропоцентричного развития нашей возрождающейся империи и человечества в целом.
Это и не мультикультурализм, и не светское национальное государство, и не совсем глокализация. Это сложносочинённая идеократия, которая всего лишь высвобождает энергию социального творчества, которая всегда таилась в глубине народного самосознания. И, конечно, это требует концептуальной, доктринальной, стратегической разработки и непрерывной верификации на стадии практического воплощения.
Поворот к альтернативному логосу
Хаос близок. В каком виде он будет навязан человечеству — в виде сметающего национальные государства политического цунами или в виде глобального локдауна — пока не понятно. Но этот Хаос не так страшен, если мы успеем подготовить альтернативный Логос и повернуть к новой геномной самоорганизации, результатом которой будет космос, черты которого мы попытались пунктирно описать. Это формат, при котором человек будет себя отождествлять прежде всего с общиной, в меньшей степени с семьёй и государством, и в самую последнюю очередь — с ныне пока ещё святым рынком.
Возникает вопрос. А можно ли без хаоса? Конечно. Известны четыре способа общественного переустройства. Перечислим их по мере возрастания количества жертв.
- Реформы, когда сложился элитный консенсус
- Революция сверху, когда есть революционная группировка во власти
- Революция снизу, когда революционные идеи овладевают народными массами
- Сборка через разрыв, который и обеспечивает хаос, когда есть проект и субъект постхаотической сборки и нет возможности использовать менее кровавые методы.
Пытались ли глобальные элиты перформатировать мир путём реформ? Да, пытались. Поскольку элитный консенсус присутствует, то в странах, претендующих на роль «базы наземного базирования» субъекта мирового господства ещё до момента распада Советского союза начали планомерно проводиться реформы по уменьшению численности населения — пропаганда нерепродуктивного сожительства (пары без детей, гомосексуальные пары, неравные по возрасту браки, законы о семейно-бытовом насилии и так далее). На протяжении последних как минимум сорока лет планомерно снижали уровень общего образования с одновременным выделением элитарного образования. Это ведь ещё советская поговорка: «Ума нет — иди в Пед», если кто помнит. Отдельный вопрос и система здравоохранения. Разрушалась, причём очень талантливо, и главная защитная система общества — идеологическая… Да, буквально всё, кроме рынка давно уже в состоянии регресса. Но теперь возможности реформирования, видимо, натолкнулись на непреодолимые препятствия в виде развивающихся национальных государств, и было принято решение перейти к «плану Б»
Нужно отдавать себе отчёт в том, что при следовании в основном потоке глобального тренда, элита нашей страны будет уничтожаться вслед за народом только на втором этапе, а на первом ещё послужит субъекту глобального господства в качестве полицаев на руинах страны. Поэтому наша элита ещё питает иллюзии избежать этого второго этапа, а заодно и насладиться первым. По этой причине, когда мы думаем о том, как избежать серьёзных потрясений при развороте в альтернативный тренд, мы вынуждены исключить вариант альтернативных реформ. Просто потому, что у нас элитный консенсус уже сложился под глобальный тренд, а не под оппозиционный к глобальному, то есть национальный.
Массы вообще далеки от революционных идей возрождения общин, поскольку размещены на три четверти в городах и не знакомы не только с форматом общины, но и семейный формат могут поддерживать с немалым трудом. Поэтому и вариант революции снизу, когда энергия социального творчества начнёт сама переформатировать общество, также представляется маловероятным.
Таким образом, для поворота в альтернативный тренд у нас остаются две возможности. Революция сверху, с чисткой элиты и сменой идеологического курса, шансов на которую остаётся всё меньше, и сборка через разрыв. В докладе, как вы видите, предпринята попытка выработать некий гибридный формат между этими двумя методами в надежде свести к минимуму жертвы. Это попытка объяснить положение дел и предложить пути решения, поскольку, на мой взгляд, принудительный курс лекций всё-таки лучше гильотины.
Автор концепции «Альтернативный Логос»
Юрий Белогорохов
Загрузка...
Russian